![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
Товарищи психологи и около того!:-)
У меня есть вопрос. Концептуальный!:-)
Я тут начала читать одну книгу занятную, и прямо при входе наткнулась на нижеследующий "загон".
И теперь у меня есть вопрос: это личные "сложности" автора (при всё уважении к его профессиональным качествам и ценности его текстов в целом) или действительно в рамках ВООБЩЕ ПСИХОЛОГИИ как профессионального сообщества имеют место такие... мнэ... СЛОЖНОСТИ?..
Заранее всем спасибо за ответы.:-)
До тех пор пока путаница с тем, кто же является отцом психологии, не прояснится, всегда будет сохраняться основание для утверждения, что это незаконнорожденное дитя; не искусство и не наука, не медицина и не религия, нечто, не обладающее достоинством академического знания, но и не свободное от его ограничений, не занимающееся только исследованием и не исцеляющее, — в общем какое-то синкретическое расширение или pot-pour-rire** (Подчеркивается этимология слова попурри, означающего во французском языке кушанье из разных сортов мяса, а буквально — горшок для смеха) из всего, что имеет какое-либо отношение к человеческой душе. До тех пор пока отец не установлен, каждый из нас вынужден блуждать в дремучем лесу феноменов, придумывая языки описания, ставя диагнозы, изобретая техники для разделения и соединения бесконечного множества фактов жизни души, ощущая себя в положении человека, не вполне уверенного в том, чем он занимается. Все мы, психологи, в конечном счете, не уверены в своем творце, в том, от кого обычно и приходит к нам ощущение не только своего авторитета, но и своей подлинности. Ни в чем до конца не уверенный в царстве призраков, шаман и духовный наставник, несущий свет, и мастер обделывать темные дела, консультант в мирских вопросах и хранитель тайны, — кто я, как не изменчивая и не проворная, как ртуть, проститутка, извлекающая деньги из сновидений и мучительных страстей? Я подобен Протею, со всей присущей незаконнорожденному и проистекающей из сомнительного отцовства изобретательностью и склонностью к надувательству, благодаря чему мне легко усмотреть черты сходства с другим, тоже сомнительным сыном, а именно с самим Люцифером. Вследствие свойственного ей комплекса безотцовщины психологии приходится испытывать множество страданий. Мы вынуждены нести не только постоянный груз собственного беспокойства, свойственного внебрачным детям, но и проекции незаконнорожденности на нас со стороны нашего окружения. Мы в силу действия закона компенсации слишком привыкли пребывать на материнских коленях: привыкли к тем, хорошо знакомым редукционистским и негенетическим, удобно материалистическим представлениям о себе и своей работе, которые препятствуют ясности мысли и свободе чувства. Заповедные области матери — детство и семья — почти полностью приковали к себе внимание психологии. Если в поисках первоисточника истины достаточно углубиться в прошлое, то мы в конечном счете придем именно к матери; материализм — это лишь хорошо замаскированный материализм. Следствием неопределенности относительно того, кто же является нашим отцом, служит навязанная нам роль героя, чье рождение необычно и чей отец неизвестен; героя, усваивающего знакомые нам черты Богочеловека, Спасителя. Это. в частности, находит выражение в надеждах, которые мы возлагаем на себя и на свою сферу деятельности: психология бессознательного и анализ — не больше и не меньше, как спасители цивилизации… или «анализ для каждого». Совсем не обязательно привязывать это соблазнительное видение ко времени начала психоаналитического движения или к тому моменту, когда выясняется, что анализ не один — анализов много. Тот, у кого нет отца, вынужден сделаться собственным отцом, сотворить свой собственный паттерн, становясь, таким образом, творцом, героически созидающим самого себя. Каждый аналитик создает, исходя из своего Эго, психологию собственной марки — эклектическую, иконоборческую. Ему не остается ничего другого, как изображать героя. Хотя порой аналитик кажется нам «родным» и «непринужденным», он преисполнен экзистенциальной двусмысленности, столь характерной для современного человека, — двусмысленности, причина которой скрывается в утрате своего собственного мифа. В своей работе с пациентом он превращается в экзистенциального творца; аналитик и пациент — двое людей, заброшенных в экзистенциальную ситуацию, где каждый занят поиском основы для бытия. Аналитик к тому же находится в поисках отца, духа, который гарантирует избранную им экзистенциальную роль поддерживающего мифа, который диктует ему, «как быть». При полном отсутствии отцовской линии в генеалогии смешно говорить о существовании последней. А без генеалогии, которая дает мифологии структуру и содержание или оказывается самой мифологией, мы уступаем давлению коллективного матриархата, который стремится сковать необъяснимые движения нашего психического путем соединения и растворения их в социальных причинах, животных побуждениях, семейных проблемах и прочих стандартных объяснениях духовного недомогания души. Мы не в состоянии взглянуть в лицо духовному кризису: мы тут же начинаем объяснять его социальными, религиозными или еще какими-либо причинами, которые приемлемы с точки зрения матриархата и поддаются разрешению только с помощью коллективных мер. При отсутствии отцовского принципа аналитики выстраивают свою личную генеалогию, прослеживая ее через ряд промежуточных звеньев (других аналитиков) вплоть до гениев-родоначальников — Фрейда и Юнга; при этом аналитики группируются в семьи или сообщества со своими патриархальными тотемами, различными формами брака, многообразными табу и наследственной враждой.
Я тут начала читать одну книгу занятную, и прямо при входе наткнулась на нижеследующий "загон".
И теперь у меня есть вопрос: это личные "сложности" автора (при всё уважении к его профессиональным качествам и ценности его текстов в целом) или действительно в рамках ВООБЩЕ ПСИХОЛОГИИ как профессионального сообщества имеют место такие... мнэ... СЛОЖНОСТИ?..
Заранее всем спасибо за ответы.:-)
До тех пор пока путаница с тем, кто же является отцом психологии, не прояснится, всегда будет сохраняться основание для утверждения, что это незаконнорожденное дитя; не искусство и не наука, не медицина и не религия, нечто, не обладающее достоинством академического знания, но и не свободное от его ограничений, не занимающееся только исследованием и не исцеляющее, — в общем какое-то синкретическое расширение или pot-pour-rire** (Подчеркивается этимология слова попурри, означающего во французском языке кушанье из разных сортов мяса, а буквально — горшок для смеха) из всего, что имеет какое-либо отношение к человеческой душе. До тех пор пока отец не установлен, каждый из нас вынужден блуждать в дремучем лесу феноменов, придумывая языки описания, ставя диагнозы, изобретая техники для разделения и соединения бесконечного множества фактов жизни души, ощущая себя в положении человека, не вполне уверенного в том, чем он занимается. Все мы, психологи, в конечном счете, не уверены в своем творце, в том, от кого обычно и приходит к нам ощущение не только своего авторитета, но и своей подлинности. Ни в чем до конца не уверенный в царстве призраков, шаман и духовный наставник, несущий свет, и мастер обделывать темные дела, консультант в мирских вопросах и хранитель тайны, — кто я, как не изменчивая и не проворная, как ртуть, проститутка, извлекающая деньги из сновидений и мучительных страстей? Я подобен Протею, со всей присущей незаконнорожденному и проистекающей из сомнительного отцовства изобретательностью и склонностью к надувательству, благодаря чему мне легко усмотреть черты сходства с другим, тоже сомнительным сыном, а именно с самим Люцифером. Вследствие свойственного ей комплекса безотцовщины психологии приходится испытывать множество страданий. Мы вынуждены нести не только постоянный груз собственного беспокойства, свойственного внебрачным детям, но и проекции незаконнорожденности на нас со стороны нашего окружения. Мы в силу действия закона компенсации слишком привыкли пребывать на материнских коленях: привыкли к тем, хорошо знакомым редукционистским и негенетическим, удобно материалистическим представлениям о себе и своей работе, которые препятствуют ясности мысли и свободе чувства. Заповедные области матери — детство и семья — почти полностью приковали к себе внимание психологии. Если в поисках первоисточника истины достаточно углубиться в прошлое, то мы в конечном счете придем именно к матери; материализм — это лишь хорошо замаскированный материализм. Следствием неопределенности относительно того, кто же является нашим отцом, служит навязанная нам роль героя, чье рождение необычно и чей отец неизвестен; героя, усваивающего знакомые нам черты Богочеловека, Спасителя. Это. в частности, находит выражение в надеждах, которые мы возлагаем на себя и на свою сферу деятельности: психология бессознательного и анализ — не больше и не меньше, как спасители цивилизации… или «анализ для каждого». Совсем не обязательно привязывать это соблазнительное видение ко времени начала психоаналитического движения или к тому моменту, когда выясняется, что анализ не один — анализов много. Тот, у кого нет отца, вынужден сделаться собственным отцом, сотворить свой собственный паттерн, становясь, таким образом, творцом, героически созидающим самого себя. Каждый аналитик создает, исходя из своего Эго, психологию собственной марки — эклектическую, иконоборческую. Ему не остается ничего другого, как изображать героя. Хотя порой аналитик кажется нам «родным» и «непринужденным», он преисполнен экзистенциальной двусмысленности, столь характерной для современного человека, — двусмысленности, причина которой скрывается в утрате своего собственного мифа. В своей работе с пациентом он превращается в экзистенциального творца; аналитик и пациент — двое людей, заброшенных в экзистенциальную ситуацию, где каждый занят поиском основы для бытия. Аналитик к тому же находится в поисках отца, духа, который гарантирует избранную им экзистенциальную роль поддерживающего мифа, который диктует ему, «как быть». При полном отсутствии отцовской линии в генеалогии смешно говорить о существовании последней. А без генеалогии, которая дает мифологии структуру и содержание или оказывается самой мифологией, мы уступаем давлению коллективного матриархата, который стремится сковать необъяснимые движения нашего психического путем соединения и растворения их в социальных причинах, животных побуждениях, семейных проблемах и прочих стандартных объяснениях духовного недомогания души. Мы не в состоянии взглянуть в лицо духовному кризису: мы тут же начинаем объяснять его социальными, религиозными или еще какими-либо причинами, которые приемлемы с точки зрения матриархата и поддаются разрешению только с помощью коллективных мер. При отсутствии отцовского принципа аналитики выстраивают свою личную генеалогию, прослеживая ее через ряд промежуточных звеньев (других аналитиков) вплоть до гениев-родоначальников — Фрейда и Юнга; при этом аналитики группируются в семьи или сообщества со своими патриархальными тотемами, различными формами брака, многообразными табу и наследственной враждой.
no subject
no subject
Я даже более того рискну вякнуть со своего шестого места: мне кажется, что для дисциплины, занимающейся столь разнообразно столь разнообразным предметом как человеческая психика, это вообще нормально. Когда ВСЁ РАЗНООБРАЗНО.:-) И "всё на всё похоже".:-)))
И, ИМХО, в том и смысл, что каждый психолог в контексте профессионального комплекса создаёт СВОЙ ЛИЧНЫЙ. И именно ИМ потом РАБОТАЕТ.:-)
Без этого получается не психолог, а... дежурный сантехник какой-то.:-) Я такое видела и не раз: вроде методиками владеет человек, вроде всё - "по инструкции", а реального толка - чуть. В лучшем случае. Чаще - "и даже немного вредить".:-)
no subject
no subject
Насколько я понимаю, далее оно ещё и весьма полезное.:-) Мне, во всяком случае. :-)))
Но тут вот - да... как-то мелодраматично... итальянская опера прям какая-то... там тоже отчего-то БЕЗУМНО ВАЖНО, законнорожденный ты или нет.:-))))
no subject
no subject
Потому, как я не вижу тут никакой "проблемы мировой". Разве что - в смысле "да, психологу затруднительно представить обывателю простые-понятные "вверительные грамоты" научности своего занятия, вроде ньютоновых законов или таблицы Менделеева, что приводит к известной спекулятивной мифологизации психологии в глазах этого самого обываетля". Да. Это - "узкость". Но это - "узкость" МЕЖДУ психологом и обывателем. Не ВНУТРИ психолога и психологии.:-) С тем же "успехом" квантовая физика может начать драматически сокрушаться по поводу того, что сами квантовые физики не всегда чётко понимают предмет своей деятельности!:-)))))))))
В конкретике, конечно, нужно и важно знать, откуда "уши" вот этого конкретного "слоника", на котором мы сейчас поедем... а то может, это и не слоник вовсе, а очень даже динозаврик... лохнесский...:-)
Но вот этот ... ПРЕДНАЧАЛЬНЫЙ "загон"...:-) "Цель вижу. Смысла не вижу. Капитан Америка.":-))))
no subject
Какие-то ветви могут "дружить", а какие-то считают друг друга "ересью". Так что это не столько проблема между психологом и обывателем, сколько между психологами. Например, когда я рассказываю, что занимаюсь гештальт-терапией мои учителя и коллеги от психофизиологии смотрят на меня в лучшем случае как на шарлатана, в худшем - как на предателя или безумца.
С обывателем тут другая проблема. Психологии в этом плане не очень повезло. Редко кто из обывателей считает себя крутым специалистом... ммм... в ядерной физике, а вот в психологии каждый первый житель планеты - спец.
no subject
И, как я понимаю, ещё реже - доверия.:-) В других отраслях наук это нормальное явление, когда, скажем, физик-ядерщик просто полагается на понимание коллеги другой специализации в тех вопросах, с которых для коллеги - суть работы, а для него - только инструментарий.
мои учителя и коллеги от психофизиологии смотрят на меня
Извини, я понимаю, что вопрос - идиотский :-)... но они, ветви, ПРАВДА вот НАСТОЛЬКО "непримиримы"?.. Совершенно не просматривается никакого БОЛЬШОГО ОБЩЕГО, которое включает в себя и гештальт-терапию и психофизиологию?.. Спрашиваю просто потому, что я, со своей профанской точки зрения, не могу осмыслить ПСИХИКУ, как нечто ТОЛЬКО из области гештальта или из области физиологии мозга.:-)
no subject
no subject
Это совершенно излишне. Ибо психология - не псевдонаука. Не только наука - да. Но не псевдо.
DIXI
no subject
А второй аспект интереснее. Дело в том, что и психология, и психоанализ, и психотерапия - НЕ НАУКИ. Возможно, и не искусство тоже, но здесь возможны дискуссии. В отношении же "научности" - все очевидно. Нет предмета (не наблюдаем никакими приборами - в квантовой физике хоть системы измерения и суперсложные устройства для наблюдения за элементарными частицами есть), нет методов (разговор, пусть и очень долгий, продолжающийся несколько лет, после которого клиенту стало легче - это не научный метод, этим занимаются по мере сил все, от домохозяек до менеджеров по продажам), нет - самое главное - критериев истинности (каждый... видит то, что он видит), нет единой теории (а она даже в квантовой физике, синергетике и науках о коммуникации есть, уж на что запутанные системы знания) и в смысле теории, не отвечает принципу фальсифицируемости Поппера, то есть, не может быть опровергнута.
Хиллман берет привычные метафоры психологии и психоанализа и выворачивает их наизнанку. Это очень интересный театр, потому что в нем становится ясно кто есть кто: Шут, кривляясь, подносит нам зеркало и весело наблюдает над тем, как мы гневаемся на его ужимки. Дальше будет намного интереснее :)
no subject
Собственно, насколько оно есть, меня и занимает.:-)
Что до научности психологии, то ИМХО психология - И НАУКА ТОЖЕ.:-) Как и педагогика, кстати. Что вполне естественно, ибо обе области знаний и умений занимаются предметом, который РАВНО ПРИНАДЛЕЖИТ как области "научного знания", так и области "искусства" и "духовного процесса" (слово "вера" намеренно не употребляю). Человеком.:-)
Что дальше будет интереснее, я уже догадалась.:-))))
no subject
Не очень поняла про зеркало, извините.
А насчет научности - ну, это смотря как определять понятия, с другой стороны. Если строго в рамках картезианской науки, то - все-таки нет. Не наука ни психология, ни педагогика. Другое дело, что можно представить другое определение науки, более широкое и, имхо, более адекватное. Но тут возникает любопытный казус - ТУДА психология, во всяком случае, в лице большинства ее представителей, не хочет. Потому что эта самая картезианская наука - это религия нашего времени, единственная всемогущая и управляющая всем религия (причастие от нее мы получаем каждый день, зажигая на кухне газ), и она обладает огромным количеством ресурсов. Грубо говоря, она есть тот, кто платит. И одновременно - то, за что платят. За искусство не платят, за духовный процесс - тем более. А за науку - да. Поэтому ни один "нормальный" человек себя в наше время ни с чем, кроме науки, идентифицировать не будет. И поэтому для меня Хиллман - прежде всего очень смелый человек, который сказал: "Ребята, кончайте дурить - вы уже сами себя запутали. Есть более интересные вещи" :)
no subject
no subject
no subject
no subject