Птенец дракона

[tjorn]

Оригинал взят у trapier в Птенец дракона

Рейнхард фон Фогельвейде стоял перед ней, невозмутимый, корректный, убийственно спокойный. С одной стороны, Марике не ждала его появления больше никогда. Она все поняла еще там, в ювелирном салоне. Марике не была дурочкой, да и что еще было неясно. Но больше она такой глупой не будет. Что он может сказать ей? Принести свои извинения? Не станет она тратить время на то, чтобы выслушать их.

Но извинений Рейнхард не принес. Он любезно поздоровался и шагнул мимо нее в дверь, не обращая внимание на то, что ему не рады. Вижу цель, не вижу препятствий. У Рейнхарда определенно была какая-то цель для этого визита, и он был намерен ее достигнуть. Марике понимала, что избавиться от него она сможет только когда он сам сочтет свою программу выполненной. Спокойно, совершенно не испытывая никакой неловкости, Рейнхард прошел в ее дом и устроился как обычно, без всякого напряжения. Марике села напротив него. Он сам все скажет, она была уверена.
Рейнхард не стал размениваться на лживые расспросы как у нее дела и формальные реплики о погоде.

—Эскива заставила тебя вернуть кольцо.

—Да.

—Ты не должна была ей это позволять. Она старше меня, но фон Фогельвейде – я.

Это было произнесено с таким достоинством и уверенностью, что Марике вдруг отчетливо увидела – чей он сын.

—Я сама отдала ей кольцо. Я узнала нечто такое, что оно перестало быть нужным мне.

—Это не имеет значения, —Рейнхард положил на стол белую полоску теста, —Это до сих пор актуальная информация?

Марике кивнула. Она еще не решила, что ей делать дальше. Слова доктора были совершенно однозначны, но решиться ни на тот, ни на другой исход она не могла.

—Я хочу чтобы ты стала моей женой.

Формальные официальные слова, произнесенные без малейшего смущения. Как будто ничего и не было. Ни тени улыбки, ни следа притворства. Деловое предложение, исполнение обязанности, осуществление долгового обязательства. Решение проблемы. Он не любит ее, но он должен. Он хочет, и она должна.

Он протянул ей бархатную коробочку. Марике непроизвольно отшатнулась. Как он может еще об том говорить? Он не любит ее и никогда не любил, что вообще заставляло его встречаться с ней? Она не унизится до того, чтобы спрашивать. Она не нуждается ни в сочувствии, ни в подачках. И уж конечно она не нуждается в том, чтобы человек, который не любит ее, связал свою жизнь с ней из жалости.

Она не хотела, не ставила себе цель выйти замуж. Она думала… полагала… ошибалась.

—Нет, —сказала она.

—Я понимаю, —задумчиво произнес он, —Но это не решает проблему.

—У меня нет проблемы. Свои решай сам.

—Марике, —мягко произнес он, —Я и решаю свою проблему. Если тебе не интересна судьба ребенка, заключенного в этих двух полосках, то мне – очень даже.

—Нет, —повторила она, —Нет, Рейнхард. Я не стану твоей женой.

—Что ты сделаешь с ребенком?

—Еще не знаю. Тебя это не касается.

—Это мой ребенок, Марике? —его голос чуточку напрягся,

—Что? —она задохнулась от возмущения, —Как ты можешь?!

—Тогда – касается! —едва заметно поднял голос, а уже словно бичом хлестнул.

Она перевела дыхание. С какой-то стороны он был прав. Но это была не ее сторона. В ее планы не входило стать женой человека, который не любит ее. И она его не любит. Ради ребенка, которого ни один из них не хотел и не собирался иметь. Как она могла думать, что любит его, если она совсем его не знала. С таким же успехом можно было рассуждать о любви к портрету или плакату с изображением актера в образе. Если она что и любила, то исключительно свое собственное представление, не замечая, что Рейнхард отчаянно не влезает в его габариты. Это ее жизнь. Она все решит сама.

—Это мой ребенок, —мягко повторил Рейнхард, —И я хочу чтобы он родился.

—Не обязательно жениться для этого.

—Ты говоришь о том, что первенец фон Фогельвейде может появиться на свет незаконно?

Удивление в голосе Рейнхарда было так велико, что места возмущению не осталось. Он не допускал даже мысли о том, что она может заявлять такое серьезно. Марике снова поразилась тому, как плохо она знала его и как она вообще могла думать, что знает! Его не волновала ее судьба и ее счастье. Да пожалуй, и свое собственное. Важнее всего было, что ребенок должен родиться в браке. Безразлично какая у них двоих после этого будет жизнь. Безразлично, что они оба думали и хотели.

—Это моя жизнь, Рейнхард, —устало произнесла она, —Я буду сама принимать все решения.

—Все остальные, может быть, —он наклонил голову на полпальца и снова вскинул, —Но не это.

—Ты можешь думать что угодно.

—Я не предлагаю тебе, —произнес он, —Делить со мной горе и радость всю жизнь.

Марике отчетливо видела, что Рейнхард именно сейчас, именно перед ней раскрывается, как бесконечная анфилада дверей, необратимо переходит в другое состояние, становясь таким, каким он был задуман. В нем проявляется все, что было заложено и дремало. Эта метаморфоза почти физически была ощутима в воздухе, как будто он на ее глазах становился другим. Так оно и было. Ей казалось, что из крошечной бумажной фигурки он разворачивается в огромный гладкий лист бумаги, и одновременно как будто этот лист складывается особым, заранее определенным способом, приобретая структуру и форму. Он одновременно сворачивался и разворачивался, проявляя свою сущность. Непостижимый, метафизический процесс.

Она смотрела на него, не отрываясь. Перед ней был совершенно не тот человек, с которым она встречалась все это время. Не тихий юноша сидел перед ней, а молодой мужчина, уверенный в своих решениях, полный достоинства и привычки повелевать. Той привычки, наличие которой не требует применения, которая сквозит как свет из-под завесы, в каждом жесте.

Как будто до сих пор она знала личинку, а теперь вдруг кокон прорывает имаго, взрослая полноценная особь, совсем другое существо, чем то, что угадывалось в нем прежде. Предыдущая форма совершенно не предполагала, что на следующем этапе он превратится из человека в химеру. Все это время он был словно драконье яйцо в панцирной оболочке, зловещее, но не внушающее настоящего страха. Оно могло быть чем угодно – обманкой, муляжом, мертвым предметом интерьера или конечным воплощением замысла художественного объекта. Оно могло никогда не стать чем-то большим, чем пассивная сфера в сегментной скорлупе. Оно могло быть задумано именно как яйцо, которое не должно стать чем-то большим. Никто не ждал метаморфозы.

А сейчас у нее на глазах гладкую поверхность изнутри ломают шипы костяного гребня на голове самого фантастического существа в мире. Скорлупа раскалывается и птенец дракона выползает из яйца, расправляет посреди обломков влажные крылья и раскрывает узкую пасть, полную острых зубов. Невероятное превращение, в которое невозможно поверить и невозможно отвергать.

Маленький дракон – но дракон! Новорожденный детеныш, но не зародыш и не обещание, а уже сейчас полностью сформированная химера, чудовище, само появление которого на свет невообразимо и непредсказуемо. Живой дракон – это совсем не то, что смутное обещание дракона, возможно таящееся в панцире яйца.

—Я должна подумать, —сказала Марике.

—О чем?

—Такие вопросы не решают за пять минут!

—А за сколько их решают? Сколько времени тебе понадобится, чтобы согласиться?

—Если бы я была согласна, я сказала бы тебе сейчас!

—Ты сможешь иметь еще детей после того как избавишься от моего?

Знал он это точно или ударил наугад? Не так важно, он попал в точку. Это было то самое, что сказал ей доктор после осмотра. И он никак не мог об этом знать.

—Убирайся, —выдохнула она.

Она встала чтобы указать ему на дверь, Рейнхард поднялся вслед за ней. Прямые плечи, уверенно поднятый подбородок. Предыдущий Рейнхард был всего лишь прозрачной тенью этого человека, за два дня набравшего плоть и силу. Как набросок тонкой линией туши отличается от портрета, уверенно выписанного густым маслом. Как этюд, наигранный одной рукой на клавиатуре комнатного фортепиано всего лишь контур полнозвучной симфонической оркестровки. Далеко не все этюды становятся полноценными произведениями. Многие даже не предполагают такого развития.

Он прекрасно понял, что это конец их встречи. И вместо того, чтобы подчиниться и уйти, он шагнул к ней и неожиданно для Марике оказался совсем близко, почти вплотную, на расстоянии тепла, и ей вдруг показалось, что от него идет плотный жар, как от раскаленной печи. Коробочка с кольцом оказалась прямо перед ее лицом.

—Скажи «да», —у прежнего Рейнхарда не было такого глубокого напряженного голоса.

Марике импульсивно вскинула руки к лицу, замотала головой и Рейнхард поймал кончики ее пальцев, но не сжал и не стал их удерживать. Она легко могла отнять руку, но почему-то замерла. Возможно, это выход. Возможно она еще сможет полюбить его, узнать его лучше, ведь теперь он не тот человек, которого можно не узнать получше за короткий срок. Теперь, когда он демонстрирует себя с небрежным бесстыдством идола, как дракон, разворачивающий крылья над городом, знает что все смотрят только на него и не смущается. Может быть, супружество даст им обоим шанс. Она узнает его лучше и непременно полюбит, ведь женское сердце так слабо, разве оно устоит перед совершенством. А он сможет полюбить ее… Ведь была какая-то причина, по которой он встречался с ней!

—Скажи «да», —настойчиво повторил он.

—Это то самое кольцо?

—Нет, —секундная заминка, тень улыбки и никакого смущения, —То самое у Готфрида.

Не сможет. Не сможет никогда.

—Я не буду жить с тобой, Рейнхард! Я не буду твоей женой!

—Марике, речь идет не о том, что мы должны стать мужем и женой. Речь идет об обстоятельствах рождения этого ребенка.

—И только?

—И только.

—Твои условия? —Марике сжала ладонь поверх коробочки, не давая Рейнхарду открыть ее.

—Марике, —глубокий голос завибрировал так, что все ее существо подалось ему навстречу, —Просто скажи «да». Просто сейчас скажи «да». Все будет так, как ты захочешь, обещаю.

Она сдалась. Сказать «да» сейчас – еще не значит повторить то же слово в церкви. У нее будет время, чтобы обдумать все как следует.

—Я не собираюсь брать твою фамилию.

—Как скажешь.

Рейнхард сразу почувствовал, что она сдалась. На его лице заиграла улыбка такая мягкая и сытая, что Марике невольно почувствовала, что сердце вздрагивает. Так вот значит, как выглядят драконы, когда получают то, что намерены получить. Как самые ласковые существа в мире. И самые красивые.

Он открыл коробочку с кольцом, но Марике зажмурилась.

—Не хочу его видеть, прости. И носить не буду.

—Хорошо, —все же драконы, получающие то, что они хотят, самые покладистые существа в мире.

Он убрал коробочку в карман и положил руки ей на плечи, ладони показались Марике такими горячими, что она почувствовала тепло через одежду. Рейнхард прижался губами к ее лбу и Марике вдруг покачнулась и припала к его плечу. Внезапно именно Рейнхард оказался единственным спокойным человеком в ее мире, непоколебимо уверенным в том, что он делает. Ему хотелось довериться.

—Не бойся, —он обнял ее и гладил по голове, самое доброе существо в мире, дракон, получивший свое, —Теперь все будет хорошо.

—Ты веришь в это? —тихо прошептала она.

—Я это знаю, —тепло произнес он, —Но если тебе надо верить – верь мне.